Прилегавшее к Петровско-Разумовскому старинное сельцо Астрадамово в начале XIX века прекратило свое существование, во второй половине столетия бывшие астрадамовские земли перешли во владение Петровской сельскохозяйственной академии, возрождавшей здесь искусственные посадки. В начале XX века живописная местность все больше приобретает вид дачного поселка, раскинувшегося вокруг рощи по сторонам дороги, ведущей от Петербургского шоссе к Петровско-Разумовскому. Некогда здесь стояла крытая соломой будка, названная в народе "соломенной сторожкой". Построенная в этих местах церковь Святителя Николая по памяти народной прибавила к себе название "у Соломенной сторожки".
Инициаторами строительства храма стали воины расположенной неподалеку 675 Тульской пешей дружины и прежде всего ее командир полковник А. А. Мозалевский, а также жертвователь, будущий староста церкви В. И. Заглухипский. Помимо офицеров, деньги на возведение храма собирали дачники села Петровско-Разумовского. Проектировать храм был приглашен Ф. О. Шехтель, академик архитектуры, автор многочисленных построек, в том числе культовых (часовня при Лютеранской церкви и церковь Василия Кесарийского, отделка церкви Пимена Нового, церковь в Иванове-Вознесенске.и некоторые другие), удостоенный множества наград, последняя из которых орден Св. Владимира IV степени за труды военного времени. Зодчий не остался равнодушным к просьбам воинов и в 1916 году создал храм Святителя Николая у Соломенной сторожки одно из лучших сооружений в неорусском стиле.
Побудительной причиной к этому послужил рост национального самосознания в период войны и, видимо, переход архитектора в феврале 1915 года в православную веру.
Возведенный в течение одного месяца храм навевает воспоминания о лучших образцах шатровых храмов XVIXVIII веков. Сам архитектор в 1926 году, подписывая рисунок церкви, свидетельствовал, что "церковь скомпонована в характере северных церквей Олонецкой губернии, за исключением звонницы, т. к. на Севере колокольни ставились отдельно от церкви; звонницы начинаются от Костромской области". "Скомпонована в характере" обозначает, что она несет в себе основные черты северного народного зодчества, повторяет важнейшие композиционные элементы и детали. В отличие от стиля А. В. Щусева в Преображенской церкви Братского кладбища Шехтель строит образ не на ассоциации, не на художественном воображении, а на почти прямом следовании деревянному зодчеству прошлого. Вместе с тем технология строительства существенно отличается от традиционной храм построен каркасной системой, то есть по брусьям обшит с двух сторон тесом, а не собран из бревенчатых венцов. Это не могло не повлиять на долговременность постройки и ее вертикальные характеристики, выглядящие в центральной части более приземисто, чем ранние прототипы.
В основе церкви лежит крестообразный план, когда к нижнему четверику, завершающемуся шатром, прирублены по сторонам четыре бочки, образующие крест. Основание под бочками расширено, что позволяет увеличить внутреннее пространство для молящихся. Ядро композиции торжественно возносящийся шатер и бочки по сторонам, известные по таким образцам зодчества Севера, как Клементовская церковь в посаде Уна (XVI в.), церковь Рождества Богородицы в Заостровье (1726), Вознесенская церковь в Конецгорье (1752), в существующей поныне Успенской церкви в Варзуге (1674). Конечно, есть и отличия от этих храмов (как и сами они отличаются друг от друга), но основа объемно-пространственной композиции передана Шехтелем с редким чувством вкуса и пропорций.
Здесь почти нет надуманности форм, оторванности от реальной структуры народной деревянной архитектуры. Там, где нарушается принцип целостности, например при устройстве звонницы, это оговаривается особо. Следует заметить, что подлинные внешние формы воссоздаются здесь такими, какими они были увидены исследователями и любителями старины в конце XIX начале XX века, то есть под поздней обшивкой, что делает здание более четким и сухим, без свойственной венцам живописности, игры светотени, естественной причудливости форм. Характерно, что на неорусский стиль Никольского храма не оказал влияния изощренный язык модерна, признанным мастером которого был Ф. О. Шехтель. Чистота и логическая ясность форм, естественная динамика композиции вот основа его архитектурного языка. Даже очертания "ломаных" бочек, отличных от скругленных старорусских, определяются влиянием материала теса (вместо лемеха), а не сознательным приемом.
Целостностью отличается и интерьер храма, где боковые помещения органично вливаются в центральное пространство под шатром. В гармонии с архитектурой решены и малые формы: лавки, ограждения клиросов, аналои и даже подсвечники. Не нарушает впечатления старины и большое паникадило.-.хорос в центральной части храма. К древним образцам восходит и расписной трехъярусный (тябловый) иконостас, собранный из икон XVI.-.XVII веков, уникальный случай органичного синтеза "новодельной" архитектуры с древними живописными подлинниками. Ансамблевая слаженность, равновесие частей и деталей (даже в расположении икон) делают храм уникальным произведением искусства.
Церковь была освящена 20 июля 1916 года в присутствии великой княгини Елисаветы Феодоровны, московского губернатора, градоначальника, командующего войсками Московского военного округа, командиров ополченческих бригад, офицеров Тульской дружины, окрестного населения. Несколько слов о значении храма сказал профессор богословия, священник И. Ф. Артоболевский. Сохранились фотографии, передающие внешний и внутренний вид возведенного храма.
В трудные для Церкви советские годы храм у Соломенной сторожки оставался островком православия сравнительно долго. Количество прихожан после закрытия в округе других храмов увеличилось с 300 до 2000 человек. В нем служили такие замечательные священники, радетели духовного и нравственного просвещения народа, как о. Василий Надеждин (скончался в ссылке в Кеми в 1930 году), о. Владимир Амбарцумов, о. Михаил Шик (оба расстреляны в 1937 году), о. Михаил Славский (погиб в ссылке в 1933 году).
Построенный каркасным способом храм с трудом вмещал прихожан и вызывал беспокойство Шехтеля за его техническое состояние. Обращаясь в середине 20х годов в Строительную комиссию с докладной запиской, он, чтобы спасти церковь, советовал при своем участии установить постоянный технический контроль, обить внутри стены асбестовыми листами или толстым шведским картоном, устроить электрическое отопление, поддерживать в сухом состоянии подполье и прочее. Он писал: "Кроме технических мер для поддержания жизнеспособности этой летней, легкой постройки, я очень настаиваю на том, чтобы украсить храм внутри росписью. Сделать его радостным и благолепным, чтобы его полюбили прихожане и, может быть, удовольствовались без новой церкви. Весь бело-светлый внутри, с райскими цветулями, он должен очаровать их и заставить не жалеть сравнительно небольшие затраты на окончательное усовершенствование его. <...> Роспись внутри храма церкви сделает мой сын Лев Федорович и дочь Вера Федоровна - художники, по моим эскизам, в характере Ферапонтова монастыря и по другим источникам XIV веков.
Я не сомневаюсь, что коллегия Наркомпроса по моему представлению объявит ее заповедною, ввиду ценных древних образов и вообще несомненного интереса, как - то праздники XV ст. Местный образ Спаса письма царского живописца Симона Ушакова или его ученика Несвицкого. Хоругви шиты по моим эскизам графиней М. Д. Бобринской. Свечи, хорос, большое паникадило выкованы по моим рисункам мастерами дружины, также кожаные панно по низу иконостаса цветулями. Все вновь жертвованные иконы, не представляющие из себя древней ценности, следует принимать с благодарностью и сдавать в ремонт...". В конце докладной записки он сообщает, что "измыслил" способ, как сделать из летней церкви зимнюю путем обивки изнутри двухвершковыми толстыми досками.
Трудно поверить, что безбожные власти могли бы разрешить роспись храма и капитальный ремонт. К тому же вскоре, в 1926 году, 67 летний архитектор скончался.
После закрытия в 1935 году храма были сломаны звонница и шатер. По свидетельствам старожилов, некоторое время в нем еще продолжалась служба и крестили детей. Но вскоре в интерьере разместили общежитие. В 60е годы церковь окончательно снесли, на ее месте был построен многоэтажный дом № 4 по улице Дубки.
