Сейчас мало что - пожалуй, только некоторые неровности почвы и небольшие поляны, еще не заросшие лесом, - напоминает о некогда стоявшем здесь, рядом с рокадной дорогой, общежительном Вохоновском женском монастыре. И мало кто - кроме, наверное, самых дотошных краеведов - может рассказать его историю, хотя монастырь существовал почти полвека и находился не в глухом северном уезде, а неподалеку от Петербурга, на расстоянии всего 25 километров от пышной императорской резиденции в Гатчине. До него можно было доехать по железной дороге, сойдя на станции Елизаветино, потом пройти семь верст пешком.

Однако, с самого своего основания в конце прошлого века эта обитель была в Санкт-Петербургской епархии немноголюдной, небогатой и неприметной. Уже в первом ее описании говорилось: "она не поражает глаз паломника величием храмов с золотыми куполами, нет в ней обширных палат и многочисленных келий, нет никакой внешней роскоши, но жизнь в ней полна труда, молитвы и утешения". На последнюю особенность указывал и позже изданный справочник по монастырям: "Труд, систематический и неустанный, перемежающийся молитвой, составляет единственное занятие инокинь, наполняет всю их жизнь и является для них главным и почти единственным источником для добывания себе средств к существованию".

Действительно, монастырь был задуман как богадельня для больных инокинь и как скит Воскресенского Новодевичьего монастыря в Петербурге, который, находясь с середины XIX века на Московском проспекте, оказался со временем уже не за городом, а в окружении многоэтажных домов, фабрик и подъездных железнодорожных путей. Игумения Евстолия очень обрадовалась, когда в январе 1883 г. помещик Александр Платонович Платонов и его дочь Наталья Александровна (1836-п. 1917) подарили Новодевичьему монастырю шесть с половиной десятин соснового леса, расположенный недалеко от родовой усадьбы Вохоново.

Платонов (1806-1894) был побочным сыном графа Платона Зубова, известного фаворита Екатерины II, и сделал довольно успешную карьеру С 1830 г. он владел Вохоновым, основанным в 1770-е и много сделал для украшения усадебного дома и парка. С 1866 по 1884 год Платонов избирался предводителем дворянства Царскосельского уезда. Согласно завещанию, его похоронили по соседству, на кладбище Вохоновского монастыря.

Работы по устройству скита начались в 1884 г. и ими руководила казначея Вознесенского монастыря - монахиня Аполлония (1828-п. 1915), которой помогала ее старшая сестра - монахиня Феофания, прежде нее принявшая постриг. Обе монахини получили в мирской жизни хорошее, в том числе художественное образование, и отличались большой энергией и организаторскими способностями. Был сразу установлен строгий монастырский порядок, основой которого стали молитва и труд, в чем пример показывали себе начальствующие скитницы. Надзирать над ходом работ была
поставлена монахиня Паисия, нашедшая радушный прием в семье Платоновых.

В феврале 1884 г. подаренный участок был распланирован и началась его расчистка: рубили строевые сосны, используемые для постройки келий и служб, к которой приступили 20 марта после водосвятного молебна. Прошло всего три месяца, и 3 июня в скиту закладывается деревянная церковь св. Марии Магдалины. В начале сентября в ней устанавливается иконостас, 14 сентября водружается крест, а через два дня происходит освящение. Следовательно, все строительство и благоукрашение храма продолжались всего полгода.

Одновременно к церкви были пристроены два небольших бревенчатых корпуса с пятью комнатами в каждом, где разместились сестры, прибывшие из Воскресенского монастыря, который финансировал все работы стоимостью в 70 тыс. руб. Неподалеку от келейных корпусов находились небольшие конюшня и коровник, людская и молочная изба с жильем для скотниц, баня и прачешная. Вся территория была окружена деревянной оградой, рядом с которой стоял домик для монастырского батюшки и его семьи. Автором всех построек был акад. С. В. Садовников (1835-1906), архитектор Синода.

Так как новооснованный Вохоновский Мариинский скит подчинялся Воскресенскому монастырю, то есть игуменией стала настоятельница монастыря м. Евсто-лия, а после ее смерти в конце 1886 г. ею была выбрана м. Аполлония, которая год спустя окончательно переехала в скит вместе с 13 монахинями, сложив с себя управление монастырем. М. Аполлония была первой помощницей м. Евстолии и надеялась быть ее преемницей. Когда этого не случилось, обиженная м. Аполлония удалилась из Петербурга в лесной скит.

Она создала в скиту образцовую иконописную мастерскую - наподобие той, что работала в Новодевичьем, - заказы в которую поступали не только из столицы, но со всей России и даже из Японии и с Афона. Писались как отдельные образа, так и целые иконостасы. Лики икон пишутся в полном согласии с иконописными подлинниками и весьма художественно; чеканная позолота наводится прочно и весьма изящно". Матушка Феофания положила начало мастерской по изготовлению хоругвей и риз, причем ей пришла в голову удачная мысль - шить вместо парчовых золоченые ризы, когда шелк золотился как металлические предметы. Золотошвейным делом занималась в скиту монахиня Александра - под ее руководством вышивались не только церковные, но мирские вещи, как-то: мешочки, подушечки, платки. Перечисленные занятия обеспечивали благосостояние скита. В 1891 году одна живописная мастерская дала 3000 рублей дохода, но так было не всегда - через семь лет этот доход уменьшился втрое. Чтобы поддержать обитель, значительные суммы давал богатый столичный купец И. М. Максимов.

Стоит ли говорить, что скит полностью обслуживал также свои основные потребности. В швейной мастерской для сестер шили одежду, в башмачной тачали обувь. Не имея собственных больших угодий, скит арендовал у окрестных крестьян поле и луг, завел также небольшую пасеку, развел прекрасный огород, а потом и плодовый сад. Было у сестер несколько рабочих лошадей и десяток коров.

"Постановка молочной отрасли хозяйства -говорится в описании обители - может служить образцом и для богатых помещичьих хозяйств: так умело, так старательно ведется дело... молочная пища в дозволенные дни является единственным подспорьем к хлебу, картофелю и каше. Продавать ничего не приходится, так как почти ежедневно имеется до сотни обедающих в монастырской трапезной и странноприимном доме".

В скиту не было определенного штата и точного распределения обязанностей среди сестер. Через восемь лет после основания в нем проживало около 70 человек, но не все из них были монашествующими. Часть монахинь была переведена из Воскресенского монастыря по состоянию здоровья и по возрасту Жило здесь также около 15-25 сирот, которых сестры обучали Закону Божию, грамоте и рукоделию в небольшой школе. Для паломников имелась двухэтажная деревянная гостиница, которой, как и школой, заведовала матушка Екатерина. Богомольцами были в основном бедные крестьяне из окрестных деревень, которые в большом числе приходили в Великий пост. Особенно много богомольцев бывало 22 июля, в храмовый праздник, и 27 июля, в день св. Пантелеймона Целителя.

Привлекали их, прежде всего, уставные монастырские службы в небольшой церкви св. Марии Магдалины. В час ночи колокол созывал в нее к утрени, которая длилась более двух часов. Затем, в течение дня, паломники могли вместе с сестрами молиться за обедней, вечерней или всенощной при "мерном, отчетливом чтении, совершаемом избранными чтицами, которое прерывается пением двух прекрасных хоров", стоявших на клиросе и на хорах. Долгие годы после освящения церкви службы в ней вел отец Петр Молчанов, заштатный священник из Олонецкой епархии. В его обязанности также входило "наставление в вере призреваемых монастырем сирот, обучение самих монахинь славянскому чтению и уставу богослужения". Помощником батюшки с 1894 г. был молодой о. Иоанн Соколин. Он служил и при новом пастыре - прот. Иоанне Николаевском, одном из ревностных пастырей Санкт-Петербургской епархии, переведенном в 1900 г. из села Рель.

Скитская церковь была неказистой и напоминала небогатые деревенские храмы. Четырехугольное в плане здание, размером восемь на пять сэжень, было увенчано луковкой и имело одноярусную шатровую колоколенку с несколькими колоколами. Свет внутрь
помещения попадал через два больших нижних окна и девять меньших, находившихся над ними. По вечерам зажигалось большое паникадило, где вместо свеч горели лампадки. Уютно мерцали они в полумраке церкви, особенно в зимние морозные вечера, усиливая молитвенное настроение.

Сестры сами написали образа в иконостасе из темного дуба. На горнем месте находился большой образ "Вознесения Христова" в деревянной золоченой раме. Много икон, утвари, риз пожертвовали храму благочестивые лица, среди них дети А. П. Платонова. Ольга вышила ковер, Наталья пожертвовала Евангелие в бархатном переплете, Валериан - икону св. Марии Магдалины, ибо монастырь получил название Мари-инский в память небесной заступницы их покойной матери - Марии Антоновны. Хранились в обители и частицы Животворящего Креста Господня.

18/30 января 1889 г. указом Синода скит был обращен в самостоятельный общежительный монастырь, который ежегодно получал от Воскресенского монастыря 1200 рублей в виде пособия. Создание монастыря потребовало увеличение его земельных угодий, которые были чересчур малы.

На помощь пришел престарелый местный помещик-Егор Федорович Бабанов (1815-1902), отставной писарь, который, в память своей умершей дочери Лидии, пожертвовал в 1893 году Вохоновскому монастырю землю на своей мызе Марьино, лежавшей от него в 18 верстах, дабы окрестные крестьяне имели возможность "посещать храм Божий", поскольку приходская Троицкая церковь в Пятой Горе была закрыта из-за аварийного состояния. Пожертвование заключало в себе 177,5 гектаров со всеми находящимися на них строениями. Себе и жене Бабанов оставил только 33 десятины "у шоссейной до|эоги из Калитино по левую и правую сторону с правом пожизненного владения", и усадьбу Марьино.

Обязательным условием дара была постройка церкви и монастырских помещений, а также поминовение в церкви покойной дочери дарителя, его самого и жены после смерти. Когда м. Аполлония решила приступить к освоению нового места, в монастырской кассе было всего четыре тысячи рублей. Сперва были выстроены деревянный флигель с кельями для 20 сестер и две часовни. Одна из них - у святых ворот - была 9 февраля 1895 г. освящена архимандритом Лавры Исаией как церковь иконы Божией Матери "Утоли моя печали", которую в следующем году расширили боковым приделом во имя ап. Иакова Заведеева и мц, Агриппины.

В 1894 году был заложен главный храм новой обители, посвященный иконе Тихвинской Божией Матери, который - как и весь комплекс - возводился из дерева снова по проекту С. В. Садовникова, автора здания Тро-ице-Сергиевого подворья на Фонтанке. Его дядя П. С. Садовников тоже был известным зодчим и в свое время занимался перестройкой имения Марьино, а отец -графиком, создавшим литографические "Виды Санкт-Петербурга и его окрестностей". В том же 1894 году митрополит Санкт-Петербургский Палладий, посетив монастырь, возвел м. Аполлонию в сан игуменьи.

К ноябрю 1895 г. трехпрестольный Тихвинский храм был подведен под крышу и через два года завершен, одновременно с жилым двухэтажным корпусом, возведенным наполовину из камня, наполовину из дерева. Здание было завершено золоченой луковкой, вокруг которой располагались восемь малых главок; над входом возвышалась двухъярусная колокольня. Согласно описанию, белый с позолотой, украшенный резьбой иконостас (деньги дал купец П. С. Котов) шел полукругом, имея в высоту две сажени. Образа в нем были "трудов сестер монастыря".

В 1898 году в новой обители были выстроены святые ворота, ограда, одноэтажный деревянный дом, конюшни, баня, сарай и водокачка, заложен еще один жилой флигель. Наблюдала за постройкой монахиня Екатерина (Вильде), помощника настоятельницы. В том же году, 20 и 21 сентября, Тихвинский храм с боковым приделом Архистратига Михаила был освящен епископом Ямбургским Вениамином в присутствии о. Иоанна Кронштадтского и к осени в Марьино переехали:

иконописная мастерская, священник, диакон и 55 сестер. Через полгода, 25 февраля 1899 г., Преосвященный Ямбургский освятил придел Всех святых. "В Марьине - писала м. Аполлония - главное богослужение, главные занятия, главное хозяйство и управление главное должно быть здесь"6. В Вохонове осталось 40 сестер: 21 монахиня и 19 послушниц.

Поэтому м. Аполлония предложила новопостроенный комплекс назвать Вознесенско-Мариинским монастырем, а в Вохонове сделать киновию, т. е. его филиал. Синод принял это предложение и своим указом от 24 августа 1899 г. постановил: "перевести Вохоновский монастырь в Марьино и назвать его Пятогорским Бого-родицким, а Вохоново вернуть как ферму Воскресенскому монастырю в Санкт-Петербурге, который уступил новому монастырю для переноса рисовальный корпус, церковь, столярную мастерскую и дом священника". Уступка относилась к строениям, которые надлежало перенести в Марьино из Вохонова, но, судя по всему, они остались на прежнем месте, а Вохоновский монастырь вскоре снова получил статус самостоятельного. Оба монастыря: Пятогорский и Вохоновский были нештатными и общежительными, но оба несли "просветительную миссию среди окружающих эстов-лютеран".

Свое название "Пятогорский" новый монастырь получил от расположенной в окрестностях старинной помещичьей мызы "Пятая гора", а другое, обыденное, - "Кикеринский" от близлежащей железнодорожной
станции, где ему принадлежала деревянная Казанская церковь с колокольней, освященная 3 июля 1903 г. архимандритом Иосифом из Александро-Невской лавры. Место для храма пожертвовал Медынцев, образа снова написали сестры.

Эта церковь в 1907 г. сгорела, в огне уцелел только образ Спасителя. 6 июня следующего года архимандрит Макарий, настоятель Александро-Невской лавры, заложил новый храм, средства на который пожертвовал местный житель - Н. А. Пожидаев, любимый камердинер Императора Александра III. Этот же архимандрит 21 июня 1909 г. освятил деревянное здание, выстроенное по проекту архитектора В. А. Воротилова, который возглавлял Общество благоустройства дачной местности "Кикерино". Эта восстановленная церковь была освящена как Преображенская и до наших дней не дошла-ее разрушили, по-видимому, в 1930-е годы.

Со временем сестер в монастыре становилось все больше, и он продолжал расширяться, очевидно, по проекту того же Садовникова: в 1901 г. была выстроена деревянная двухэтажная школа для девочек, в следующем -такая же гостиница и водокачка, в 1906 - больница, к которой с северной стороны примыкала каменная однопрестольная церковь св. вмч. Пантелеймона, освященная 15 июля 1906 г. викарным епископом Кириллом Гдовским. Внутри храм был украшен живописью по трафарету и имел хоры. Освещался он пятью большими окнами. Больные могли попасть в него, не выходя на улицу. В это время в штате монастыря числились три священника и два диакона. Работали иконописная, золотошвейная и золотильная мастерские.

Настоятельницей Вохоновского монастыря была с 1906 г. ее насельница - игумения Паисия, а в 1917 -Игумения Вера, а Пятогорским до Первой мировой войны по-прежнему управляла м. Аполлония. Духовно его окормлял престарелый прот. Иаков Эпиктетов. Весной 1917 г. игумения Вера просила Синод выдать 55 тыс. руб. на капитальный ремонт обветшавшей монастырской церкви. Предполагалось переделать крышу, барабан, сделать брандмауэры. Однако из-за обстановки в стране пришлось ограничиться лишь ремонтом крыши и стропил. В сопроводительном письме игумения указала, что монастырь "пользуется большой симпатией всего Гатчинского и Царскосельского округа и нередко посещают нас богомольцы из народа, приходя пешком иногда за 30 верст". В августе каждый год из Гатчины сюда приходил крестный ход трезвенников.

После большевицкого переворота большая часть земельных владений была национализирована и у Пя-тогорского монастыря осталось всего 58 десятин, две из которых занимало монастырское кладбище. Отняты были и некоторые постройки, в которых разместились
советские учреждения. Монахини и послушницы - их в 1921 г. было 191 человек - продолжали заниматься налаженным хозяйством, хотя "за неимением материала половина мастерских была закрыта". Когда началось обновленчество, обитель в Вохонове во главе с игуме-нией Сусанной (с 1918 г.)осталась верной Патриарху Тихону. 20 января 1920 г. в монастыре служил митрополит Вениамин, будущий новомученик.

Хотя местные власти постоянно притесняли и придирались к сестрам, Вохоновский монастырь все-таки продолжал действовать до 1930 г., когда настал час его окончательного закрытия. Власти организовали в монастыре совхоз "Делегатка", но церковь оставили монахиням. 16 сестер вместе с игуменией Ангелиной (Яковлевой), бывшей купчихой, поселились в соседних деревнях: Вохонове, Новоселках, Алексеевке. В частности, игумения с келейницей Варварой (Трофимовой) жила в Алексеевке. Крестьяне помогали провизией сестрам, которые продолжали обслуживать монастырскую церковь, где в эти годы служил о. Иоанн Спицын, и петь в ней на клиросе. Власти обвиняли сестер в развале колхозов в округе, ибо они "ходили якобы нарочно рваными и жаловались на голод..., говорили о гонениях, плохой работе колхозов".

Все 17 монахинь были арестованы 18 февраля 1932 г. и приговорены к ссылке. Среди них были сестры, проведшие в монашестве по 40-50 лет: Лидия Петровна Зубарева, Нина Николаевна Леонтьева, Дарья Богдановна Богданова, Евдокия Игнатьевна Лукьянова, Саломея Николаевна Абрамова.

Кикеринский монастырь был разогнан в 1928 г., но окончательно ликвидирован тоже в начале 1930 г., когда всех монахинь из него выселили. 13 сестер переехали в деревню Калитино, некоторые - в Кузьмине под Царским Селом, где их окормлял отец Алексий Кибардин, настоятель Феодоровского собора и последовательный иосифлянин. Три монахини: Герасимова, Фомина и Кушке поселились в Стрельне, стараясь "не быть заметными и ничем не выделяться". Отец Алексий привлекал монахинь и к обслуживанию своего собора, ибо некоторые были сторонницами митрополита Иосифа (Петровых). В их числе находилась Анастасия (Куликова), жившая в монастыре в 1926-1927 гг. и служившая позднее келейницей у архиепископа Гдов-ского Димитрия (Любимова).

Часть монахинь Кикеринского монастыря укрылась на подворье в Гатчине, где еще в 1896 г. местный купец Кузьма Карпов отдал под него деревянный дом, в котором была устроена в следующем году временная церковь с двумя престолами: Покрова и Александра Невского в память Императора Александра III. Временная деревянная церковь в Гатчине была заложена 24 июля 1896 г. о. Василием Левитским из Мариенбурга, а освящена 6 и 7 августа того же года епископом Гдовским Назарием. При этом подворье жило около 30 сестер. 23 июня 1905 г. (по проекту Л. М. Харламова и Л. Л. Барышникова) разрешено было возвести на подворье каменную трехпрестольную церковь, которую 8 октября 1914 г. освятил епископ Нарвский Геннадий. Строительство обошлось в 200 тыс. руб., но снаружи не было еще полностью завершено. Иконы написали монахини. 9 октября того же года настала очередь правого придела св. Александра Невского, а 7 декабря - придела свт. Николая. Осенью 1918 г. в подвале освящен еще один придел. В это время на подворье жило 5 монахинь и 16 послушниц. Священником в храме до революции служил о. Алексий Благовещенский.

Прихожанкой этого храма была проживавшая неподалеку известная подвижница Мария Гатчинская (Лидия Александровна Лелянова, 1874-1932), имевшая великий дар утешения страждущих. В 1922 г. здесь она была пострижена в монахини архимандритом Макарием. В 1929 г. Покровское подворье, в котором было 50 сестер, было закрыто, но часть монахинь (18 человек) осталась жить вместе "по прежним правилам, только сняли с себя монашескую одежду", в подворском доме или по квартирам, в частности у бывшего статского советника А. А. Епанчина. Двадцатка платила им ежемесячно 200 рублей за обслуживание Покровской церкви. После высылки игумений Феофании старшей на подворьи стала матушка Тавифа (Евдокия Максимовна Максимова).

Согласно ее показаниям, "в апреле или мае 1931 г. часть монахинь была выселена из подворья, и я вместе с тремя монашками поселилась жить около монастыря, чтобы не порывать связи, как с церковью, так и с остальными монашками... На праздник Покрова собрались монашки всех закрытых монастырей... Высланную игуме-нию священник поминает во время службы". Гатчинских сестер тоже арестовали 18 февраля 1932 г. и тоже сослали в Казахстан или Среднюю Азию, так как, по мнению чекистов, они "пытались всяческими способами противодействовать и мешать делу социалистической стройки".

Сегодня за сохранившейся оградой и святыми-воротами Пятогорского монастыря можно увидеть очень печальное зрелище - большинство двухэтажных монастырских построек полностью или частично разрушено. Уцелели, да и то в сильно измененном виде, лишь два храма: Божией Матери "Утоли моя печали", где сейчас находится правление, и Тихвинской Божией Матери, в котором разместился местный клуб. С недавнего времени в первом здании отведено помещение для часовни, в которую служить приезжает свящ. Сергий Городенский, настоятель Никольской церкви в Кикерине. Несколько лет назад был возвращен, отремонтирован и начал действовать подворский Покровский собор в Гатчине.

Трудно предугадать, как в дальнейшем сложится судьба бывшей Кикеринской обители. Было бы хорошо, чтобы о ней вспомнил возрождающийся Новодевичий монастырь в Петербурге, который в свое время участвовал в основании и созидании сперва Вохоновского, а затем и Пятогорского монастыря. Если бы здесь снова - как это было сто лет назад - поселились сестры из Новодевичьего, то можно было бы надеяться, что недалеко от Петербурга опять появится место благочестивого и молитвенного уединения, а также православного влияния на окружающее население, которое духовно одичало за долгие десятилетия государственного атеизма.