Киренский монастырь расположен на северной стороне города, при устье р. Киренги; основан в 1663 г. Вид от монастыря на Лену угрюм, но величав: скалы левого противоположного берега могли бы с честию занять место хоть у берегов океана. А ближайший к городу утес, отличаясь сановитостью и гладкостью, кажется, только и ждет того, чтобы чья-нибудь рука начертала на нем достопамятности города, на который «от лет многих, от времен давних, он смотрит, смотрит недремлющим оком Аргуса»… В монастыре 3 церкви — каменная (собор Свято-Троицкий, заложенный в 1784 г.) и две деревянных — одна Алексиевская, недавнего построения, другая — очень древняя.

Двор монастыря довольно обширный, приосеняется вековыми соснами и лиственницами, какими ранее покрыты были и окрестности. Приосененные деревьями церкви, скромные келии, виднеющиеся на могилах кресты, окружающие скалы и шумящие у подножия их воды — производят на душу, особенно при лунной ночи, необъяснимое впечатление. Тут отовсюду слышится таинственный голос, обращенный к человеку:

Его владычество природа,
Безмолвный лес его чертог;
Его сокровище свобода,
Беседа — тишина и Бог…

Начинателем в деле построения монастыря был священник Илимской Спасской церкви Амвросий Толстоухов. Войдя в соглашение с прихожанами Ленского волока и с промышленниками, он 15 марта 1663 года подал илимскому воеводе Лаврентию Авдеевичу Обухову (Киренск долгое время находился в ведении илимских воевод; в силу зависимости к воеводе, а не к другому кому обращались с просьбами) челобитную о дозволении построить монастырь, а настоятельство вручить иеромонаху Гермогену. Воевода, уважив просьбу, указал для монастыря место при впадении Киренги в Лену и назначил кой-какие угодья. После этого Гермоген обратился к своему архипастырю, тобольскому архиепископу Симеону (Ленский край со всею Восточною Сибирью входил в состав Тобольской епархии до времен Екатерины I-й, при которой Святитель Иннокентий сделался первым иркутским епископом), испрашивая благословение на созидание пустыни, и когда благословение последовало, была заложена церковь во имя Живоначальной Троицы, и обитель стала устрояться под именем Усть-Киренской пустыни.

О старце Гермогене нелишне сказать несколько слов. Ему не суждено было довершить начатое святое дело. Он сделался жертвою буйной шайки и разделял с нею ее участь. Воевода Обухов имел несчастие возбудить против себя неудовольствие толпы. Недовольные из казаков и всякого негодного элемента, подстрекаемые поляком Никифором Черниговским, напали ночью на 15-е июля на судно, в котором Обухов возвращался из Киренска в Илимск, и убили воеводу. Совершив злодеяние, преступники решили скрыться в Даурии — обычном в то время притоне злодеев и разных искателей приключений. Отходя в путь, партия увлекла с собою из мирной обители и старца Гермогена, невзирая на его мольбы и клятвы, призываемые на головы наглецов.

Достигнув пустынных берегов Амура, злодеи, как истые каиниты, основали там город и крепость для защиты и разбойничьих набегов; место водворения своего назвали Албазинским острогом. Старец Гермоген, покорясь судьбе, принялся за обычные свои дела и здесь. Он основал монастырь во имя Всемилостивого Спаса при урочище, именуемом «брусяной камень», а в самом Албазине — церковь Воскресения Христова. Постройки были начаты в 1671 г. Между тем албазинцы, под предлогом зверования, переходили за Амур в Манджурию и причиняли там обиды жителям.

Китайское правительство сначала усовещевало буянов, а потом смиряло их оружием. Бедствия неравной брани продолжались шесть лет (1681–1687 гг.). Старец Гермоген в это лютое время был для албазинцев ангелом-хранителем: он учил их вере в Бога, подавлял своими советами ропоты и взаимную вражду, внушал покорность к старшим и готовность переносить терпеливо то, чем Божественному Промыслу угодно испытать и наказать их. Этим старец приобрел доверие и уважение албазинцев, особенно воеводы их Алексея Илларионовича Толбузина. Участь Албазина решилась взятием его и сожжением; одни из албазинцев погибли в битвах с китайцами, другие умерли во время продолжительной осады от голода и болезней, остальные взяты в плен и отведены в Пекин. С Албазином погибли и труды Гермогена. Сам он с немногими из албазинцев кое-как добрался до Нерчинска, и так как терялась всякая надежда на восстановление Албазина, старец Гермоген поспешил возвратиться в первое место своего жительства и трудов — Усть-Киренскую обитель. Из Албазина он принес с собою несколько икон, между которыми первое место занимает Нерукотворенный образ Спаса, сохраняемый как особая святыня. Он напоминает и будет напоминать, что знамение веры Христовой развевалось на берегах Амура еще в XVII столетии; что Русь, хотя и своевольная, все-таки оставалась верною Православию, радела о нем, когда ратовала на земле чужой… Течение своей тревожной скитальческой жизни Гермоген скончал в 1690 году. Могилу его указывают за правым клиросом Алексиевского храма, хотя за последнее время мнения о месте его нахождения стали расходиться: многие утверждают, что могила старца Гермогена давно уже утеряна и нельзя с точной достоверностью указать истинного ее местонахождения в Киренске. Память Гермогена чтится высоко. Почти в каждом синодике киренчанина можно встретить имя иеромонаха Гермогена, в монастыре очень часто по нем служат панихиды, к нему обращаются, как святому, со своими немощами и нуждами… Народное мнение на стороне его святости. В монастыре хранится образ старца, с которого, по желанию Владыки, сделаны фотографические снимки.